Пошли мы как-то к пчелам. Я, чтобы было с кем поговорить, взял с собой сына. После того, как ему исполнилось семь лет, я часто беру его на пасеку. Ничего сложного ему делать не приходится – подержит дымарь, подымит, заодно посмотрит, как надо работать. А вдруг проникнется. Тем более что у меня создается ощущение, что ему действительно нравится ходить к пчелам.

Оделись как обычно – боевой скафандр, перчатки, бейсболка, чтобы не получить от пчелы в контрольный укус в лоб и поверх бейсболки - сетка. Как я ее ласково называю «намордник». Почему намордник? Потому что мешает работать. Как только ее надеваешь, создается ощущение, что резко перекрыли кислород. Сразу появляется дикое желание дышать. Вроде бы сеточка тоненькая, а такой эффект! Ну, ладно. Оделись, идем к пчелам.

Сразу наметили семьи, которые хотим сегодня осмотреть. Их не так много, три, то ли четыре. Но все многокорпусные, по три-четыре корпуса. На каждую семью потратим не меньше получаса.

Ну, ладно, вроде бы сегодня пасмурно. Небо затянуто облаками, должно быть хорошо. И ветерок небольшой. Хорошо обдувает… Было пасмурно… И ветерок был… Пять минут назад был же!

Я, конечно, понимаю, что баня – дело хорошее. Но она же идет в комплекте с пчелами! Ароматические добавки в виде дыма тоже уже не вдохновляют. И работать что-то перехотелось. Но есть такое волшебное слово – «надо».

Мы с сыном вздохнули, переглянулись и пошли к пчелам. Работы по прохладе не получилось. Как всегда.

Первую семью мы приглядели в теньке. Время уже после трех и солнце начинает заходить за одну из яблонь. Просвечивает сквозь листья, но уже не так жарит, как на открытом пространстве. Хоть какая-то радость.

Семья трехкорпусная. Гнездо, как это часто бывает, оказалось наверху. Стоило только приоткрыть холстик, как из улочек повысовывались пчелы. Сидят, смотрят на меня и сына. Мы на них. Взаимное осматривание затягивается. Мы их дымом – нечего глазеть! Это вам не кино! И вообще работать надо! Они намек поняли, и резко развернулись кто чем - кто жалом, кто боком. Одни пошли ячейки чистить, другие нырнули в ячейки с медом – заправляются на случай войны.

Корпус битком набит пчелами, сверху рамок пчелы надстаивают соты под мед – соты красивые, белые и светло-желтые, вытянутые. Края сотов разных рамок почти соприкасаются. И как только пчелы там пролезают?

Смотрим по верху. По улочкам ходят пчелы. Каждая идет по своему только ей известному делу. На нас уже не обращают внимания. Это в первый момент мы, как звезды экрана и внимание только нам, а потом у пчел находятся более интересные занятия, чем просто осматривать и контролировать нас. А вот и контролеры! Две пчелы охранницы сделали почетный круг, повились у каждого перед лицом, освидетельствовали на предмет опасности для улья. И не найдя никаких признаков опасности – мы же просто смотрим – временно успокоились.

Когда пчелы сбежали вниз, открылись средние части рамок, на них видны закрытые ячейки расплода. Считаем! Восемь! О как! Надо бы расставить рамки по двум корпусам. Чтобы не было желания разроиться. Подставить корпус сверху. Только сначала надо низ осмотреть.

Как известно, пчелиная семья развивается вверх. Поэтому очень удобно работать именно с многокорпусными ульями. Сверху поставишь корпус, у пчел увеличилось пространство, можно работать дальше. Только вот почему они забывают, что снизу пространство не исчезает, а остается на месте?

Надо осматривать нижние корпуса. Отрываем аккуратно корпус стамеской – как обычно прополис приклеил корпуса друг к другу. Пчелы сделали дружное «жжж-ж-ж», поздоровались, значит. А может, начали ругаться, типа «что лезешь, видишь занято?» Снимаем верхний корпус, сын потихоньку продымляет его поверху, а я пока прикрываю запасным холстиком. Нельзя, чтобы семья была открыта, иначе начнется воровство.

Приоткрываю корпус наполовину и осматриваю. Освоили, молодцы! Кое-где видны ячейки закрытого расплода, мед. Пчел много, ходят по всем улочкам. Вытаскиваю рамку из середины. Битком закрытый расплод. Очень хорошо! Осматриваю соседние рамки, рядом с вынутой. В одной расплод, в другой мед, вернее наброс. Хорошо работают!

Придется осматривать самый низ. А перед местом, где стоит семья, уже кружится целый рой из летной пчелы. Прилетели с поля, а корпуса нету. Вот и вьются, ищут. Заходят в корпус, в котором мы работаем, садятся сверху, в открытую часть. Да, надо работать быстрее.

Закрываем корпус холстиком. Отрываем. Выслушиваем очередное «жжж-ж-ж». А вот и пчелы разозлились. С нижнего корпуса вылетает целая эскадра и начинает плести фигуры высшего пилотажа прямо перед лицом. Мы устанавливаем второй корпус поверх первого. Первый уже давно стоит на крышке, позади улья. Там тишина и спокойствие. Пока я тут отвлекаюсь на первый корпус, сын уже вовсю продымляет возмутителей спокойствия. Он дымит и поверх корпуса и вокруг улья в пространство и себе в лицо, заранее задерживая дыхание. Ну, не дают работать! И вот каким-таким образом солнце проскочило через яблоневую тень? Когда успело? Я резко взмок, сын тоже жалуется, что стало жарко, пчелы бесятся, а уйти нельзя. Надо закончить работу.

Осматриваю нижний корпус. Пчел много, толку мало. Рамки почти пустые, расплода нет. Надо переставлять этот корпус наверх.

Отвлекаюсь на «ай!» со стороны сына.

- Что случилось? – спрашиваю.

- Пчела укусила.

- Где?

- В верхнюю губу.

- Как она умудрилась? У тебя же сетка!

- У меня губа зачесалась!

- Хорошо почесал! Качественно! Молодец!

Вот что с ребенком сделаешь? Сам себя наказал. Сколько раз говорил, не трогай сетку во время работы.

Осматриваю «мордашку» сына, действительно чуть выше верхней губы, на самой границе торчит жало. И что делать? Раздевать его здесь нельзя. Пчел бросить тоже нельзя. Отвожу в сторону за соседний улей. Снимаю перчатку и сковыриваю жало.

- Больно?

- Угу, – в глазах сына блестят слезы, но терпит. Мужик!

- Потерпишь?

- Угу, - слышу универсальный ответ.

- Давай ускоримся.

- Угу, - заклинило его что ли?

Скидываю крышку с соседнего улья перед уже разобранным. Снимаем последний корпус и ставим его перед ульем. На месте семьи в гордом одиночестве стоит днище, по которому ползают около десятка пчел. Хорошо что днище чистое. А то менять времени нет. Мы быстро ставим на него бывший второй корпус. Потом бывший верхний, тот в котором матка с расплодом. Сверху ставим бывший нижний, а теперь уже резко возвысившийся верхний корпус. Сын старательно продымляет его. Мстит за укушенную губу. И потихоньку бухтит что-то себе под нос. Типа: «Вот вам».

- Сына, угомонись, - пытаюсь успокоить ребенка и перенастроить его на более миролюбивое состояние души. – Здоровее будешь.

- А главное красивее, - слышу в ответ. Молодец, чувства юмора не теряет.

Смотрю на его лицо. Губа уже начала припухать. Надо будет как можно быстрее помазать лекарством. Кожа на губе нежная, обязательно сильно опухнет.

Да, дальше поработать не получится. Ребенок взвинчен, пчелы это чувствуют, да и я беспокоюсь. В таком настроении, лучше с ними не работать, а то я тоже свою дозу получу. Ап! Накаркал! Как же ты пролезла, зараза?

- Вот, видишь, у меня тоже боевое ранение. У тебя в губу, у меня в руку. – Продолжаю подбадривать ребенка. У него лицо просветлело, не одному ему плохо. За компанию и болеть не так больно.

Да, видимо придется работу на сегодня отложить. То, что пчелы начали целенаправленно жалить, это симптом, который игнорировать нельзя. Они разозлились и даже если работать с другой семьей, эти все равно будут мешать. Вот чего им не хватило? Может, прижали и не заметили?

Но факт остается фактом, работу надо прекращать.

Закрываем семью, идем в сторону дома. Две или три пчелы преследуют нас и бесятся вокруг. Когда же у вас «бензин» кончится? О! Отстали! Значит, не так сильно разозлились. Если бы были в бешенстве, проводили бы с почетом до самых дверей дома, а так отстали в пяти метрах от него.

Экстренно раздеваюсь и иду за льдом. В первую очередь надо остановить распространение яда. Я давно заметил, если сразу приложить к месту укуса лед или что-то такое же холодное и подержать пару минут, то опухает меньше. На следующий день образуется что-то вроде небольшого гнойника. Так организм локализует яд в одном месте.

Лучше всего это сделать при помощи льда. Только время было упущено. Вот если бы сразу… А раз начало опухать, то яд уже пошел по телу. Плохо, но не смертельно.

Лед мы держали минуты три. Сын уже начал сопротивляться. «Замерз», - говорит. Ну, замерз, так замерз. Убрали лед. Помазали мазью от укусов. Ждем.

Через полчаса личико сына мне живо напомнило лицо одного известного деятеля эстрады, который постоянно был «в шоке», обзывая себя любимого при этом неприличным словом «звезда». Верхняя губа раздулась раза в четыре и почти достала до носа. Куда там «рубероидной» расе до моего ребенка! Губы не доросли!

Есть ребенку стало жутко неудобно. Он все время жаловался, что не может удержать еду во рту. Разговаривал мало и по необходимости. И как однажды у нас на экзамене по биологии была высказана очень здравая мысль: зачем нужны губы? Чтобы слюни не вытекали! Бедный ребенок. Было одиннадцать лет. Стало не больше года. Хоть слюнявчик одевай.

Моя личная «звезда» ходила в таком состоянии два дня. Потом опухоль начала спадать.

Все это время я с трудом сдерживал смех. Уж очень мне мой ребенок напоминал «звезду в шоке». Только в отличие от реальной «звезды», мой ребенок вел себя прилично, не сквернословил на каждом шагу и терпеливо переносил все трудности, которые ему пришлось пережить из-за этого укуса. Нашим бы «звездам» такое терпение.

А потом мне вспомнились рассказы про уколы ботекса в губы и другие части тела. Чем вам не косметическая процедура? И лицо натянет, так что будет как воздушный шарик – гладкое и без морщин. Как в анекдоте: «Доктор, вы боль снимите, а опухоль оставьте». Одна проблема – недолговечно. Зато полезно для здоровья, в отличие от всей этой химии.

Лето 2013